Приговор

Текст стихотворения:

(Легенда о Констанцском соборе)

На соборе на Констанцском

Богословы заседали:

Осудив Йоганна Гуса,

Казнь ему изобретали.

В длинной речи доктор черный,

Перебрав все истязанья,

Предлагал ему соборно

Присудить колесованье;

Сердце, зла источник, кинуть

На съеденье псам поганым,

А язык, как зла орудье,

Дать склевать нечистым вранам,

Самый труп — предать сожженью,

Наперед прокляв трикраты,

И на все четыре ветра

Бросить прах его проклятый…

Так, по пунктам, на цитатах,

На соборных уложеньях,

Приговор свой доктор черный

Строил в твердых заключеньях;

И, дивясь, как всё он взвесил

В беспристрастном приговоре,

Восклицали: «Bene, bene!»—

Люди, опытные в споре;

Каждый чувствовал, что смута

Многих лет к концу приходит

И что доктор из сомнений

Их, как из лесу, выводит…

И не чаяли, что тут же

Ждет еще их испытанье…

И соблазн великий вышел!

Так гласит повествованье:

Был при кесаре в тот вечер

Пажик розовый, кудрявый;

В речи доктора не много

Он нашел себе забавы;

Он глядел, как мрак густеет

По готическим карнизам,

Как скользят лучи заката

Вкруг по мантиям и ризам;

Как рисуются на мраке,

Красным светом облитые,

Ус задорный, череп голый,

Лица добрые и злые…

Вдруг в открытое окошко

Он взглянул и — оживился;

За пажом невольно кесарь

Поглядел, развеселился;

За владыкой — ряд за рядом,

Словно нива от дыханья

Ветерка, оборотилось

Тихо к саду всё собранье:

Грозный сонм князей имперских,

Из Сорбонны депутаты,

Трирский, Люттихский епископ,

Кардиналы и прелаты,

Оглянулся даже папа!—

И суровый лик дотоле

Мягкой, старческой улыбкой

Озарился поневоле;

Сам оратор, доктор черный,

Начал путаться, сбиваться,

Вдруг умолкнул и в окошко

Стал глядеть и — улыбаться!

И чего ж они так смотрят?

Что могло привлечь их взоры?

Разве небо голубое?

Или — розовые горы?

Но — они таят дыханье

И, отдавшись сладким грезам,

Точно следуют душою

За искусным виртуозом…

Дело в том, что в это время

Вдруг запел в кусту сирени

Соловей пред темным замком,

Вечер празднуя весенний;

Он запел — и каждый вспомнил

Соловья такого ж точно,

Кто в Неаполе, кто в Праге,

Кто над Рейном, в час урочный,

Кто — таинственную маску,

Блеск луны и блеск залива,

Кто — трактиров швабских Гебу,

Разливательницу пива…

Словом, всем пришли на память

Золотые сердца годы,

Золотые грезы счастья,

Золотые дни свободы…

И — история не знает,

Сколько длилося молчанье

И в каких странах витали

Души черного собранья…

Был в собранье этом старец;

Из пустыни вызван папой

И почтен за строгость жизни

Кардинальской красной шляпой,—

Вспомнил он, как там, в пустыне,

Мир природы, птичек пенье

Укрепляли в сердце силу

Примиренья и прощенья,—

И, как шепот раздается

По пустой, огромной зале,

Так в душе его два слова:

«Жалко Гуса» — прозвучали;

Машинально, безотчетно

Поднялся он — и, объятья

Всем присущим открывая,

Со слезами молвил: «Братья!»

Но, как будто перепуган

Звуком собственного слова,

Костылем ударил об пол

И упал на место снова;

«Пробудитесь!— возопил он,

Бледный, ужасом объятый.—

Дьявол, дьявол обошел нас!

Это глас его проклятый!..

Каюсь вам, отцы святые!

Льстивой песнью обаянный,

Позабыл я пребыванье

На молитве неустанной —

И вошел в меня нечистый!

К вам простер мои объятья,

Из меня хотел воскликнуть:

«Гус невинен». Горе, братья!..»

Ужаснулося собранье,

Встало с мест своих, и хором

«Да воскреснет бог!» запело

Духовенство всем собором,—

И, очистив дух от беса

Покаяньем и проклятьем,

Все упали на колени

Пред серебряным распятьем,—

И, восстав, Йоганна Гуса,

Церкви божьей во спасенье,

В назиданье христианам,

Осудили — на сожженье…

Так святая ревность к вере

Победила ковы ада!

От соборного проклятья

Дьявол вылетел из сада,

И над озером Констанцским,

В виде огненного змея,

Пролетел он над землею,

В лютой злобе искры сея.

Это видели: три стража,

Две монахини-старушки

И один констанцский ратман,

Возвращавшийся с пирушки.

---