Волны

Текст стихотворения:

Здесь будет все: пережитое,

И то, чем я еще живу,

Мои стремленья и устои,

И виденное наяву.

Передо мною волны моря.

Их много. Им немыслим счет.

Их тьма. Они шумят в миноре.

Прибой, как вафли, их печет.

Весь берег, как скотом, исшмыган.

Их тьма, их выгнал небосвод.

Он их гуртом пустил на выгон

И лег за горкой на живот.

Гуртом, сворачиваясь в трубки,

Во весь разгон моей тоски

Ко мне бегут мои поступки,

Испытанного гребешки.

Их тьма, им нет числа и сметы,

Их смысл досель еще не полн,

Но все их сменою одето,

Как пенье моря пеной волн.

_____

Здесь будет спор живых достоинств,

И их борьба, и их закат,

И то, чем дарит жаркий пояс

И чем умеренный богат.

И в тяжбе борющихся качеств

Займет по первенству куплет

За сверхъестественную зрячесть

Огромный берег Кобулет.

Обнявший, как поэт в работе,

Что в жизни порознь видно двум,—

Одним концом — ночное Поти,

Другим — светающий Батум.

Умеющий — так он всевидящ —

Унять, как временную блажь,

Любое, с чем к нему ни выйдешь,

Огромный восьмиверстный пляж.

Огромный пляж из голых галек,

На все глядящий без пелен

И зоркий, как глазной хрусталик,

Незастекленный небосклон.

_____

Мне хочется домой, в огромность

Квартиры, наводящей грусть.

Войду, сниму пальто, опомнюсь,

Огнями улиц озарюсь.

Перегородок тонкоребрость

Пройду насквозь, пройду, как свет.

Пройду, как образ входит в образ

И как предмет сечет предмет.

Пускай пожизненность задачи,

Врастающей в заветы дней,

Зовется жизнию сидячей,—

И по такой, грущу по ней.

Опять знакомостью напева

Пахнут деревья и дома.

Опять направо и налево

Пойдет хозяйничать зима.

Опять к обеду на прогулке

Наступит темень, просто страсть.

Опять научит переулки

Охулки на руки не класть.

Опять повалят с неба взятки,

Опять укроет к утру вихрь

Осин подследственных десятки

Сукном сугробов снеговых.

Опять опавшей сердца мышцей

Услышу и вложу в слова,

Как ты ползешь и как дымишься,

Встаешь и строишься, Москва.

И я приму тебя, как упряжь,

Тех ради будущих безумств,

Что ты, как стих, меня зазубришь,

Как быль, запомнишь наизусть.

_____

Здесь будет облик гор в покое.

Обман безмолвья, гул во рву;

Их тишь; стесненное, крутое

Волненье первых рандеву.

Светало. За Владикавказом

Чернело что-то. Тяжело

Шли тучи. Рассвело не разом.

Светало, но не рассвело.

Верст за шесть чувствовалась тяжесть

Обвившей выси темноты,

Хоть некоторые, куражась,

Старались скинуть хомуты.

Каким-то сном несло оттуда.

Как в печку вмазанный казан,

Горшком отравленного блюда

Внутри дымился Дагестан.

Он к нам катил свои вершины

И, черный сверху до подошв,

Так и рвался принять машину

Не в лязг кинжалов, так под дождь

В горах заваривалась каша.

За исполином исполин,

Один другого злей и краше,

Спирали выход из долин.

_____

Зовите это как хотите,

Но все кругом одевший лес

Бежал, как повести развитье,

И сознавал свой интерес.

Он брал не фауной фазаньей,

Не сказочной осанкой скал,—

Он сам пленял, как описанье,

Он что-то знал и сообщал.

Он сам повествовал о плене

Вещей, вводимых не на час,

Он плыл отчетом поколений,

Служивших за сто лет до нас.

Шли дни, шли тучи, били зорю,

Седлали, повскакавши с тахт,

И — в горы рощами предгорья,

И вон из рощ, как этот тракт.

И сотни новых вслед за теми,

Тьмы крепостных и тьмы служак,

Тьмы ссыльных,— имена и семьи,

За родом род, за шагом шаг.

За годом год, за родом племя,

К горам во мгле, к горам под стать

Горянкам за чадрой в гареме,

За родом род, за пядью пядь.

И в неизбывное насилье

Колонны, шедшие извне,

На той войне черту вносили,

Не виданную на войне.

Чем движим был поток их? Тем ли,

Что кто-то посылал их в бой?

Или, влюбляясь в эту землю,

Он дальше влекся сам собой?

Страны не знали в Петербурге,

И злясь, как на сноху свекровь,

Жалели сына в глупой бурке

За чертову его любовь.

Она вселяла гнев в отчизне,

Как ревность в матери,— но тут

Овладевали ей, как жизнью,

Или как женщину берут.

_____

Вот чем лесные дебри брали,

Когда на рубеже их царств

Предупрежденьем о Дарьяле

Со дна оврага вырос Ларс.

Все смолкло, сразу впав в немилость,

Все стало гулом: сосны, мгла…

Все громкой тишиной дымилось,

Как звон во все колокола.

Кругом толпились гор отроги,

И новые отроги гор

Входили молча по дороге

И уходили в коридор.

А в их толпе у парапета

Из-за угла, как пешеход,

Прошедший на рассвете Млеты,

Показывался небосвод.

Он дальше шел. Он шел отселе,

Как всякий шел. Он шел из мглы

Удушливых ушей ущелья —

Верблюдом сквозь ушко иглы.

Он шел с котомкой по дну балки,

Где кости круч и облака

Торчат, как палки катафалка,

И смотрят в клетку рудника.

На дне той клетки едким натром

Травится Терек, и руда

Орет пред всем амфитеатром

От боли, страха и стыда.

Он шел породой, бьющей настежь

Из преисподней на простор,

А эхо, как шоссейный мастер,

Сгребало в пропасть этот сор.

Уж замка тень росла из крика

Обретших слово, а в горах,

Как мамкой пуганый заика,

Мычал и таял Девдорах.

Мы были в Грузии. Помножим

Нужду на нежность, ад на рай,

Теплицу льдам возьмем подножьем,

И мы получим этот край.

И мы поймем, в сколь тонких дозах

С землей и небом входят в смесь

Успех, и труд, и долг, и воздух,

Чтоб вышел человек, как здесь.

Чтобы, сложившись средь бескормиц,

И поражений, и неволь,

Он стал образчиком, оформясь

Во что-то прочное, как соль.

_____

Кавказ был весь как на ладони

И весь как смятая постель,

И лед голов синел бездонней

Тепла нагретых пропастей.

Туманный, не в своей тарелке,

Он правильно, как автомат,

Вздымал, как залпы перестрелки,

Злорадство ледяных громад.

И, в эту красоту уставясь

Глазами бравших край бригад,

Какую ощутил я зависть

К наглядности таких преград!

О, если б нам подобный случай,

И из времен, как сквозь туман,

На нас смотрел такой же кручей

Наш день, наш генеральный план!

Передо мною днем и ночью

Шагала бы его пята,

Он мял бы дождь моих пророчеств

Подошвой своего хребта.

Ни с кем не надо было б грызться.

Не заподозренный никем,

Я вместо жизни виршеписца

Повел бы жизнь самих поэм.

_____

Ты рядом, даль социализма.

Ты скажешь — близь? Средь тесноты,

Во имя жизни, где сошлись мы,—

Переправляй, но только ты.

Ты куришься сквозь дым теорий,

Страна вне сплетен и клевет,

Как выход в свет и выход к морю,

И выход в Грузию из Млет.

Ты — край, где женщины в Путивле

Зегзицами не плачут впредь,

И я всей правдой их счастливлю,

И ей не надо прочь смотреть.

Где дышат рядом эти обе,

А крючья страсти не скрипят

И не дают в остатке дроби

К беде родившихся ребят.

Где я не получаю сдачи

Разменным бытом с бытия,

Но значу только то, что трачу,

А трачу все, что знаю я.

Где голос, посланный вдогонку

Необоримой новизне,

Весельем моего ребенка

Из будущего вторит мне.

_____

Здесь будет все: пережитое

В предвиденьи и наяву,

И те, которых я не стою,

И то, за что средь них слыву.

И в шуме этих категорий

Займут по первенству куплет

Леса аджарского предгорья

У взморья белых Кобулет.

Еще ты здесь, и мне сказали,

Где ты сейчас и будешь в пять,

Я б мог застать тебя в курзале,

Чем даром языком трепать.

Ты б слушала и молодела,

Большая, смелая, своя,

О человеке у предела,

Которому не век судья.

Есть в опыте больших поэтов

Черты естественности той,

Что невозможно, их изведав,

Не кончить полной немотой.

В родстве со всем, что есть, уверясь

И знаясь с будущим в быту,

Нельзя не впасть к концу, как в ересь,

В неслыханную простоту.

Но мы пощажены не будем,

Когда ее не утаим.

Она всего нужнее людям,

Но сложное понятней им.

_____

Октябрь, а солнце что твой август,

И снег, ожегший первый холм,

Усугубляет тугоплавкость

Катящихся, как вафли, волн.

Когда он платиной из тигля

Просвечивает сквозь листву,

Чернее лиственницы иглы,—

И снег ли то, по существу?

Он блещет снимком лунной ночи,

Рассматриваемой в обед,

И сообщает пошлость Сочи

Природе скромных Кобулет.

И все ж то знак: зима при дверях,

Почтим же лета эпилог.

Простимся с ним, пойдем на берег

И ноги окунем в белок.

_____

Растет и крепнет ветра натиск,

Растут фигуры на ветру.

Растут и, кутаясь и пятясь,

Идут вдоль волн, как на смотру.

Обходят линию прибоя,

Уходят в пены перезвон,

И с ними, выгнувшись трубою,

Здоровается горизонт.

---