Сказка для детей

Текст сказки:

1

Умчался век эпических поэм,

И повести в стихах пришли в упадок,

Поэты в том виновны не совсем

(Хотя у многих стих не вовсе гладок),

И публика не права между тем,

Кто виноват, кто прав — уж я не знаю,

А сам стихов давно я не читаю —

Не потому чтоб не любил стихов,

А так: смешно ж терять для звучных строф

Златое время… В нашем веке зрелом,

Известно вам, все заняты мы делом.

2

Стихов я не читаю —, но люблю

Марать шутя бумаги лист летучий,

Свой стих за хвост отважно я ловлю,

Я без ума от тройственных созвучий

И влажных рифм — как, например, на ю.

Вот почему пишу я эту сказку.

Ее волшебно темную завязку

Не стану я подробно объяснять,

Чтоб кой-каких допросов избежать,

Зато конец не будет без морали,

Чтобы ее хоть дети прочитали.

3

Герой известен, и не нов предмет, —

Тем лучше: устарело всё, что ново!

Кипя огнем и силой юных лет,

Я прежде пел про демона иного:

То был безумный, страстный, детский бред.

Бог знает где заветная тетрадка?

Касается ль душистая перчатка

Ее листов — и слышно: «c’est joli?..»1

Иль мышь над ней старается в пыли?..

Но этот черт совсем иного сорта —

Аристократ и не похож на черта.

4

Перенестись теперь прошу сейчас

За мною в спальню — розовые шторы

Опущены — с трудом лишь может глаз

Следить ковра восточные узоры.

Приятный трепет вдруг объемлет вас,

И, девственным дыханьем напоенный,

Огнем в лицо вам пышет воздух сонный,

Вот ручка, вот плечо, и возле них

На кисее подушек кружевных

Рисуется младой, но строгий профиль…

И на него взирает Мефистофель.

5

То был ли сам великий Сатана

Иль мелкий бес из самых нечиновных,

Которых дружба людям так нужна

Для тайных дел, семейных и любовных?

Не знаю. Если б им была дана

Земная форма, по рогам и платью

Я мог бы сволочь различить со знатью,

Но дух — известно, что такое дух:

Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух

И мысль — без тела — часто в видах разных

(Бесов вобще рисуют безобразных).

6

Но я не так всегда воображал

Врага святых и чистых побуждений.

Мой юный ум, бывало, возмущал

Могучий образ. Меж иных видений,

Как царь, немой и гордый, он сиял

Такой волшебно сладкой красотою,

Что было страшно… и душа тоскою

Сжималася — и этот дикий бред

Преследовал мой разум много лет…

Но я, расставшись с прочими мечтами,

И от него отделался — стихами.

7

Оружие отличное — врагам

Кидаете в лицо вы эпиграммой…

Вам насолить захочется ль друзьям?

Пустите в них поэмой или драмой!

Но полно, к делу. Я сказал уж вам,

Что в спальне той таился хитрый демон.

Невинным сном был тронут не совсем он.

Немудрено — кипела в нем не кровь,

И понимал иначе он любовь,

И речь его коварных искушений

Была полна — ведь он недаром гений.

8

«Не знаешь ты, кто я, но уж давно

Читаю я в душе твоей, незримо,

Неслышно, говорю с тобою —, но Слова мои как тень проходят мимо

Ребяческого сердца — и оно

Дивится им спокойно и в молчанье.

Пускай. Зачем тебе мое названье?

Ты с ужасом отвергнула б мою

Безумную любовь —, но я люблю

По-своему… Терпеть и ждать могу я,

Не надо мне ни ласк, ни поцелуя.

9

Когда ты спишь, о ангел мой земной,

И шибко бьется девственною кровью

Младая грудь под грезою ночной,

Знай, это я, склонившись к изголовью,

Любуюся — и говорю с тобой.

И в тишине, наставник твой случайный,

Чудесные рассказываю тайны…

А много было взору моему

Доступно и понятно, потому

Что узами земными я не связан

И вечностью и знанием наказан…

10

Тому назад еще немного лет

Я пролетал над сонною столицей.

Кидала ночь свой странный полусвет,

Румяный запад с новою денницей

На севере сливались, как привет

Свидания с молением разлуки,

Над городом таинственные звуки,

Как грешных снов нескромные слова,

Неясно раздавались — и Нева,

Меж кораблей сверкая на просторе,

Журча, с волной их уносила в море.

11

Задумчиво столбы дворцов немых

По берегам теснилися как тени,

И в пене вод гранитных крылец их Купалися широкие ступени, —

Минувших лет событий роковых

Волна следы смывала роковые,

И улыбались звезды голубые,

Глядя с высот на гордый прах земли,

Как будто мир достоин их любви,

Как будто им земля небес дороже…

И я тогда — я улыбнулся тоже.

12

И я кругом глубокий кинул взгляд

И увидал с невольною отрадой

Преступный сон под сению палат,

Корыстный труд пред тощею лампадой,

И страшных тайн везде печальный ряд,

Я стал ловить блуждающие звуки,

Веселый смех — и крик последней муки:

То ликовал иль мучился порок!

В молитвах я подслушивал упрек,

В бреду любви — бесстыдное желанье!

Везде обман, безумство иль страданье.

13

Но близ Невы один старинный дом

Казался полн священной тишиною,

Всё важностью наследственною в нем

И роскошью дышало вековою,

Украшен был он княжеским гербом,

Из мрамора волнистого колонны

Кругом теснились чинно, и балконы

Чугунные воздушною семьей

Меж них гордились дивною резьбой,

И окон ряд, всегда прозрачно-темных,

Манил, пугая, взор очей нескромных.

14

Пора была, боярская пора!

Теснилась знать в роскошные покои —

Былая знать минувшего двора,

Забытых дел померкшие герои!

Музыкой тут гремели вечера,

В Неве дробился блеск высоких окон,

Напудренный мелькал и вился локон,

И часто ножка с красным каблучком

Давала знак условный под столом,

И старики в звездах и бриллиантах

Судили резко о тогдашних франтах…

15

Тот век прошел, и люди те прошли,

Сменили их другие, род старинный

Перевелся. В готической пыли

Портреты гордых бар, краса гостиной,

Забытые, тускнели. Поросли

Дворы травой, и, блеск сменив бывалый,

Сырая мгла и сумрак длинной залой

Спокойно завладели… Тихий дом

Казался пуст, но жил хозяин в нем,

Старик худой и с виду величавый,

Озлобленный на новый век и нравы.

16

Он ростом был двенадцати вершков,

С домашними был строг неумолимо,

Всегда молчал, ходил до двух часов,

Обедал, спал… да иногда, томимый

Бессонницей, собранье острых слов

Перебирал или читал Вольтера,

Как быть? Сильна к преданьям в людях вера.

Имел он дочь четырнадцати лет,

Но с ней видался редко, за обед

Она являлась в фартучке, с мадамой,

Сидела чинно и держалась прямо.

17

Всегда одна, запугана отцом

И англичанки строгостью небрежной,

Она росла, как ландыш за стеклом

Или скорей как бледный цвет подснежный.

Она была стройна, но с каждым днем

С ее лица сбегали жизни краски,

Задумчивей большие стали глазки.

Покинув книжку скучную, она

Охотнее садилась у окна,

И вдалеке мечты ее блуждали,

Пока ее играть не посылали.

18

Тогда она сходила в длинный зал,

Но бегать в нем ей как-то страшно было,

И как-то странно детский шаг звучал

Между колонн. Разрытою могилой

Над юной жизнью воздух там дышал.

И в зеркалах являлися предметы

Длиннее и бесцветнее, одеты

Какой-то мертвой дымкою, и вдруг

Неясный шорох слышался вокруг:

То загремит, то снова тише, тише

(То были тени предков — или мыши).

19

И что ж? — она привыкла толковать

По-своему развалин говор странный,

И стала мысль горячая летать

Над бледною головкой и туманный,

Воздушный рой видений навевать.

Я с ней не разлучался. Детский лепет

Подслушивать, невинной груди трепет

Следить, ее дыханием с немой,

Мучительной и жадною тоской

Как жизнью упиваться… это было

Смешно! —, но мне так ново и так мило!

20

Влюбился я. И точно хороша

Была не в шутку маленькая Нина.

Нет, никогда свинец карандаша

Рафаэля иль кисти Перуджина

Не начертали, пламенем дыша,

Подобный профиль… Все ее движенья

Особого казались выраженья

Исполнены —, но с самых детских дней

Ее глаза не изменяли ей,

Тая равно надежду, радость, горе,

И было темно в них, как в синем море.

21

Я понял, что душа ее была

Из тех, которым рано всё понятно.

Для мук и счастья, для добра и зла

В них пищи много — только невозвратно

Они идут, куда их повела

Случайность, без раскаянья, упреков

И жалобы — им в жизни нет уроков:

Их чувствам повторяться не дано…

Такие души я любил давно

Отыскивать по свету на свободе:

Я сам ведь был немножко в этом роде.

22

Ее смущали странные мечты:

Порой она среди пустого зала

Сиянье, роскошь, музыку, цветы,

Толпу гостей и шум воображала,

Кипела кровь от душной тесноты,

На платьице чудесные узоры

Виднелись ей — и вот гремели шпоры,

К ней кавалер незримый подходил

И в мнимый вальс с собою уносил.

И вот она кружилась в вихре бала

И, утомясь, на кресла упадала…

23

И тут она, склонив лукавый взор

И выставив едва приметно ножку,

Двусмысленный и темный разговор

С ним завести старалась понемножку.

Сначала был он весел и остёр,

А иногда и чересчур небрежен,

Но под конец зато как мил и нежен…

Что делать ей? — притворно строгий взгляд

Его как гром отталкивал назад…

А сердце билось в ней так шибко, шибко,

И по устам змеилася улыбка.

24

Пред зеркалом, бывало, целый час

То волосы пригладит, то красивый

Цветок пришпилит к ним, движенью глаз,

Головке наклоненной вид ленивый

Придав, стоит… и учится. Не раз

Хотелось мне совет ей дать лукавый,

Но ум ее, и сметливый и здравый,

Отгадывал всё мигом сам собой.

Так годы шли безмолвной чередой

И вот настал тот возраст, о котором

Так полны ваши книги всяким вздором.

25

То был великий день: семнадцать лет!

Всё, что досель таилось за решеткой,

Теперь надменно явится на свет!

Старик отец послал за старой теткой,

И съехались родные на совет —

Их затруднил удачный выбор бала:

Что, будет двор иль нет? Иных пугала

Застенчивость дикарки молодой,

Но очень тонко замечал другой,

Что это вид ей даст оригинальный,

Потом наряд осматривали бальный.

26

Но вот настал и вечер роковой.

Она с утра была как в лихорадке,

Поплакала немножко, золотой

Браслет сломала, в суетах перчатки

Разорвала… Со страхом и тоской

Она в карету села и дорогой

Была полна мучительной тревогой

И, выходя, споткнулась на крыльце…

И с бледностью печальной на лице

Вступила в залу… Странный шепот встретил

Ее явленье — свет ее заметил.

27

Кипел, сиял уж в полном блеске бал,

Тут было всё, что называют светом, —

Не я ему названье это дал,

Хоть смысл глубокий есть в названье этом

Моих друзей я тут бы не узнал,

Улыбки, лица лгали так искусно,

Что даже мне чуть-чуть не стало грустно.

Прислушаться хотел я —, но едва

Ловил мой слух летучие слова,

Отрывки безыменных чувств и мнений —

Эпиграфы неведомых творений!..»

---