Енгибарову – от зрителей

Текст стихотворения:

Шут был вор: он воровал минуты –

Грустные минуты, тут и там,-

Грим, парик, другие атрибуты

Этот шут дарил другим шутам.

В светлом цирке между номерами

Незаметно, тихо, налегке

Появлялся клоун между нами

Иногда в дурацком колпаке.

Зритель наш шутами избалован –

Жаждет смеха он, тряхнув мошной,

И кричит: “Да разве это клоун!

Если клоун – должен быть смешной!”

Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:

“Вышел на арену, так смеши!”-

Он у нас тем временем печали

Вынимал тихонько из души.

Мы опять в сомненье – век двадцатый:

Цирк у нас, конечно, мировой,-

Клоун, правда, слишком мрачноватый –

Невеселый клоун, не живой.

Ну а он, как будто в воду канув,

Вдруг при свете, нагло, в две руки

Крал тоску из внутренних карманов

Наших душ, одетых в пиджаки.

Мы потом смеялись обалдело,

Хлопали, ладони раздробя.

Он смешного ничего не делал –

Горе наше брал он на себя.

Только – балагуря, тараторя,-

Все грустнее становился мим:

Потому что груз чужого горя

По привычке он считал своим.

Тяжелы печали, ощутимы –

Шут сгибался в световом кольце,-

Делались все горше пантомимы,

И морщины глубже на лице.

Но тревоги наши и невзгоды

Он горстями выгребал из нас –

Будто обезболивал нам роды,-

А себе – защиты не припас.

Мы теперь без боли хохотали,

Весело по нашим временам:

Ах, как нас прекрасно обокрали –

Взяли то, что так мешало нам!

Время! И, разбив себе колени,

Уходил он, думая свое.

Рыжий воцарился на арене,

Да и за пределами ее.

Злое наше вынес добрый гений

За кулисы – вот нам и смешно.

Вдруг – весь рой украденных мгновений

В нем сосредоточился в одно.

В сотнях тысяч ламп погасли свечи.

Барабана дробь – и тишина…

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего – и сломана спина.

Зрители – и люди между ними –

Думали: вот пьяница упал…

Шут в своей последней пантомиме

Заигрался – и переиграл.

Он застыл – не где-то, не за морем –

Возле нас, как бы прилег, устав,-

Первый клоун захлебнулся горем,

Просто сил своих не рассчитав.

Я шагал вперед неукротимо,

Но успев склониться перед ним.

Этот трюк – уже не пантомима:

Смерть была – царица пантомим!

Этот вор, с коленей срезав путы,

По ночам не угонял коней.

Умер шут. Он воровал минуты –

Грустные минуты у людей.

Многие из нас бахвальства ради

Не давались: проживем и так!

Шут тогда подкрадывался сзади

Тихо и бесшумно – на руках…

Сгинул, канул он – как ветер сдунул!

Или это шутка чудака?..

Только я колпак ему – придумал,-

Этот клоун был без колпака.

---