Под водой

Текст рассказа:

Был ясный солнечный день. Эскадра, состоявшая из двух дивизионовминоносцев и дивизионов подводных лодок, вышла на маневры в море. Легкийветер и веселая зыбь. Совсем по-праздничному. С головного миноносца давалисигналы, и суда перестраивались. Сигнальщики, на обязанности которыхразбирать и передавать сигналы, во все глаза в бинокли наблюдали за мачтойголовного судна, чтобы не пропустить сигнала. А там то и дело подымались иопускались сигнальные флажки. Подводные лодки шли, выставив свою серую спинуиз воды, как морские чудовища. Как сердце, глухо стукал внутри каждыйдизель-мотор. Сегодня всем было весело, даже кочегары на миноносцах, наглухозакупоренные в котельном отделении, как в коробке, чувствовали веселоенапряжение и, хоть не видали, что наверху делалось, знали, что что-то удалоезатевается и уже никак нельзя подгадить, и все бойко шевелились в жаркойатмосфере кочегарки, поминутно поглядывали на манометр: не упал бы хоть найоту пар. На подводных лодках все были в еще большем напряжении: каждуюминуту ждали приказания погрузиться в воду и каждому командиру хотелось этосделать на виду у всей эскадры первому. Люди стояли по местам. Вот-вотприкажут под воду — дизель-мотор надо остановить и пустить в ходэлектрический мотор, ток для которого запасен в аккумуляторах, задраитьнаглухо входной люк и выставить из воды перископ — длинную трубку, этот глазподводной лодки: через нее из-под воды можно видеть все, что делается наповерхности. Вдали на горизонте едва обозначался силуэт крейсера: тамадмирал, он наблюдает за всеми движениями эскадры, следит, правильно ли судавыполняют то, что им приказано сделать.Все чувствовали, что дело идет пока превосходно: суда перестраиваютсябыстро и точно, совсем как солдаты на ученье, держат правильные расстояния,все идут одной скоростью, все одинаковые, как игрушки новые, и, кажется,дымят даже одинаково.Подводной лодкой No 17 командовал лейтенант Я. Он хорошо знал своесудно и надеялся, что теперь он, пожалуй, погрузится вторым, No 11погружался всегда так, как будто его какая-нибудь рука сразу топила, жуткосмотреть — за ним не угнаться. Ну, а другим лейтенант Я, спуску не даст.Команда как один. Всем хотелось не дать промашки. По сигналу надопогрузиться и атаковать адмиральский крейсер, затем, не всплывая наповерхность, вернуться в порт. А завтра будет отчет о маневрах, и целый деньможно гулять, ходить к знакомым в городе и рассказывать про эту веселуюпрогулку. Мичман, не доверяя сигнальщику, сам тоже смотрел в большой бинокльна мачту главного миноносца, ожидая условленного сигнала. Механик со своимимашинистами напряженно ждал команды сверху. Все было так натянуто, что,кажется, чихни теперь кто-нибудь громко, и все дружно стали бы переводитьлодку в подводное состояние.

— Ну что? Есть? — спрашивал лейтенант каждый раз, когда новые флагипоявлялись на главном миноносце.

— Не нам, — вздохнув, отвечал мичман.

— Есть! — вдруг закричал мичман, отрывая от глаз бинокль. Капитан сталкомандовать к спуску, но он еще не договорил команды, как дизель уже стал, ивместо него запел, зажужжал электромотор, уже стали наполняться цистерныбалластной водой, все делалось само собой: спустился курок напряженногоожидания, и руки, которые томились наготове, быстро делали свое дело.Вот уже под водой и на столике под перископом шатается на качке мелкаявеселая картинка моря, бегущих миноносцев, а вон, как точка вдали, —адмиральский крейсер.Нет, хорошо идут нынче маневры — всем было весело и радостно.Вот уже близко крейсер. Теперь надо убрать перископ и идти по компасу втом же направлении. Перископ виден, он торчит все же из воды, и от него, какусы, в обе стороны расходятся от ходу тонкие волны. Уже подойдя ближе, надотолько на минуту его выставить, чтобы проверить свое движение, потом подойтикак можно ближе и выпустить мину… конечно, учебную, холостую.Кажется, все удалось. No 17 взял по компасу обратный курс и пошел кпорту. Теперь опять поставили перископ, и ясный день снова заиграл на беломстолике.

— Ну, молодой человек, поздравляю, — сказал пожилой минный офицермичману. — Первые маневры, не так ли? Чего на часы смотрите? Уж ждет васкто-нибудь на берегу? — и он лукаво погрозил пальцем.Мичман покраснел и улыбнулся.

— Нет, на что это в порт под водой? — продолжал минер. — Шутки шутками,а курить до смерти хочется. Далеко еще?— Я считаю, что уже не больше часу, — сказал мичман и посмотрел на своичасы-браслет.Справа виден был невдалеке перископ другой подводной лодки. Онапонемногу обгоняла. Мичман завидовал и каждую минуту смотрел на часы.

— Ну, скажите, — приставал минер, — сейчас на берег, белый китель, и набульвар! Не терпится?Мичман отвернулся, но видно было, что улыбался.Лейтенант сохранял спокойный деловой вид. Его тоже разбирало весельеудачи и радовал веселый вид под перископом, но он сдерживался, чтобыказаться солиднее.Его интересовало, каким он опустился: вторым или опоздал. Он уже думал,что ничего, если и третьим.Но вот он, порт. Прошли в ворота. Впереди на якоре торчит всем корпусомиз воды порожний коммерческий пароход. «Тут пятьдесят футов, пароход сидитне больше двадцати. Есть где пройти под ним, — подумал лейтенант. — Эх,убрать перископ и поднырнуть под пароход». Веселость вырвалась наружу.Перископ убран, рулями дали уклон лодке вниз и потом стали подыматься.Но в это время сразу ход лодки замедлился. Все пошатнулись вперед.Лейтенант вздрогнул. Минер вопросительно на него взглянул.

— Сели на мель? Так ведь? — спросил он лейтенанта.Рули были поставлены на подъем, винт работал, а приборы показывали, чтолодка на той же глубине. Лейтенант вспомнил, что тут в порту глинистоелипкое дно, понял, что лодка своим брюхом влипла в эту вязкую жижу. И какногу трудно оторвать от размокшей глинистой дороги, так лодке теперь почтиневозможно оторваться от дна. Лейтенант все это соображал, и как он теперьраскаивался, что решился, поддавшись веселости, на этот мальчишескийпоступок! Он приказал выкачать воду изо всех цистер. Мичман хотел показать,что он ничего не боится, и весело ходил смотреть, исполнено ли приказаниелейтенанта. Но вся команда понимала, что дело плохо, и сосредоточенноисполняла приказания. Лейтенант смотрел на приборы.Ну хоть бы что двинулось. Приборы показывали ту же глубину.«Надо попробовать раскачать лодку, — думал лейтенант, — пусть всякоманда перебегает из носа в корму и обратно. Может быть, только чуть-чуть водном месте держит ее эта липкая донная грязь».Команда стала перебегать из носа в корму и обратно, насколько этопозволяло внутреннее устройство лодки, загороженное приборами, аппаратами.Лодка медленно раскачивалась, и лейтенанту представлялось, как липкая глинадержит в своем цепком гнезде круглое брюхо лодки, и лодку не оторвать отглины, как не разнять две мокрые пластинки стекла.Стали раскачивать с борта на борт. Лодка немного переваливалась.Старались угадать такт, чтобы вовремя поддавать, как раскачивают качели. Нои это не помогло. Лейтенант смотрел на приборы, и все по его лицу читали,что дело не подвинулось ни на волос.

— Мы еще, быть может, больше закапываемся, — мрачно проворчал механик.Лейтенант ничего не ответил. Он, нахмурясь, смотрел вниз, что-тоусиленно соображая. Все ждали и смотрели на него. Он чувствовал эти взглядыи напряженное ожидание, и это мешало ему спокойно соображать. Он как будтовидел сквозь железную обшивку лодки эту липкую полужидкую глину, котораяприсосала дно судна, хотелось выскочить наружу и выручить судно хоть ценойсвоей жизни. Он повернулся и ушел в свою каюту, приказав остановить мотор.Механик посмотрел сам на приборы.

— Над нами всего двадцать пять футов воды, — сказал он.Все молчали. Слышно было, как шлепает вверху колесами пароход.Казалось, он толокся на месте.

— Буксир идет, — шепотом сказал один матрос.

— Покричи им, — пошутил кто-то.Все ждали капитана. А он сидел у себя, в своей крошечной каютке, и немог сосредоточить своих мыслей. Он все думал о том, что из-за его шалостивсе эти люди погибли, что нельзя даже крикнуть «спасайся, кто может», потомучто никто не может спасаться, все они плотно припаяны ко дну этим глинистымгрунтом и не могут вырваться из железной коробки. Эта мысль жгла его итуманила разум.Ему было бы легче, если бы весь экипаж возмутился, если б на негонабросились, стали бы упрекать, проклинать, а лучше всего, если б убили.А весь экипаж собрался около рулевого управления, изредка шептались,коротко и серьезно. Мичман все посматривал на часы, но теперь не понимал уж,который час.

— Сколько времени? — спросил минер.Мичман снова взглянул на браслет.

— Четыре часа, — сказал он, но так напряженно спокойно, что все поняли,как он боится.

— Ну еще на час… — начал было механик. Он хотел сказать «на часхватит воздуху», но спохватился, боясь волновать команду. Но все поняли, чтоесли не спасут их, если не найдут и не вытащат, то вот всего этот час иостается им жить.Тяжелый вздох пронесся над кучкой людей.

— Что ж капитан? — с нетерпеливой тоской сказал механик. Он раздражалсяи терял присутствие духа.

— Ну что капитан? — сказал задумчиво минер. — Что капитан? Что он можетсделать, капитан?Мичман стоял, красный, опершись о переборку, и все смотрел на свойбраслет, как будто ждал срока, когда придет спасенье.

— Ведь мы через час задохнемся. Эй вы, — раздраженно сказал механикпо-английски и дернул мичмана за руку, — пойдите скажите капитану, чтоостается час, идите сейчас же.Но в это время сам капитан показался в проходе. Он был бледен какбумага, и лицо при свете электрической лампы казалось совсем мертвым. Его несразу узнали и испугались, откуда мог взяться этот человек. Только черныеглаза жили, и в них билась боль и решимость.Все смотрели на него, но никто не ждал приказаний, все забыли обопасности, глядя на это лицо.

— Я пришел вам сказать, — начал капитан, — что я, я виноват во всем. Ине по оплошности, а по шалости, вы сами это знаете, поднырнул — не надобыло. Убейте меня.Он держал за ствол браунинг и протягивал его рукояткой вперед.

— Что вы, что вы! — раздались голоса из команды, — еще, может, спасут!А не то уж вместе как-нибудь.Капитан с минуту глядел на команду твердыми, горящими глазами. Затемкруто повернулся и пошел назад. Мичман побежал вслед за ним.

— Капитан, не беспокойтесь… — начал было он.Но в лице капитана не было беспокойства.

— Вот возьмите, — сказал он, передавая мичману судовой журнал, — ипишите дальше.

— Приказаний никаких?— Я советую людям лечь и не двигаться, тогда надольше хватит воздуху.Может быть, дождутся помощи, нас хватятся. Берегите воздух. Пишите, покабудет можно. Ступайте.Мичман вышел и передал распоряжение капитана. Все молча разошлись илегли.Мичман сел за стол, раскрыл журнал.

«…20 июня 1912 года в 2 часа 40 мин. полудни, прочел он написанноерукой капитана, я, лейтенант Я., командир подводной лодки No 17, измальчишеской шалости, вместо того, чтобы обойти стоящий в порту пароход,нырнул под него и, не успев подняться, сел на липкий грунт, чем и погубил 13человек экипажа. Для спасения пытался…». Затем шло описание попытокраскачать лодку и замечание, что команда вела себя геройски, не упрекнув егони словом и не выйдя из повиновения.«4 ч. 17 мин., написал мичман, принял журнал от лейтенанта Я. Командалежит по койкам».«4 ч. 29 мин. над нами быстро прошел винтовой пароход».«4 ч. 40 мин. застрелился лейтенант Я. в своей каюте. Прилагаю егозаписку:«Я не имею права дышать этим воздухом».«5 ч. 10 мин. задохся машинист Семенов. Не могу писать и передаюжурнал минному…»«5 ч. 12 мин., писал минер, что-то скребнуло по корпусу судна. Командазадыхается, не могу встать. Что-то…».

Но тут запись прервалась неровным росчерком внизу, очевидно, перовывалилось из рук писавшего.А наверху два миноносца тащили по дну проволочный канат, концы которогобыли привязаны к их кормам. Железная петля тянулась по дну и шарилаподводную лодку. С торгового парохода сказали, что видели перископ справа,потом он исчез и снова не показался. Сказали, когда уж по всему портуразнеслась весть, что No 17 с маневров не вернулся.Миноносцы быстро шарили по всему порту, другая партия искала в море попути эскадры, пока не дали знать с торгового парохода. Миноносцы бросились вуказанное место, все знали, что каждая минута может стоит жизни людей.На миноносце закричали, когда увидали, как натянулся проволочный канат,задев за лодку. На берегу толпа с напряжением следила за работой миноносцеви радостно загудела, услышав крик. Канат вывернул лодку из ее липкогогнезда, и она всплыла на поверхность. Спешно заработали мастеровые,раскупоривая этот железный склеп. Врачи бросились спасать: все уже былоприготовлено. Не привели в себя только троих, среди них и мичмана. Страннобыло слышать, как часы все тикали на мертвой руке.

---